Городской осёл

С полным содержанием данного эссе в качестве отдельной независимой работы можно ознакомиться на сайте, для нас же принципиально важным является определение одного из понятий, упомянутых в ней и используемое в моём дальнейшем рассказе, а именно:

"Взаимодействие индивидуумов современного мирового сообщества, их интеллектов и интеллектуального запаса человечества создает в обществе интеллектуальное поле".

Глава 5. ВИЗИТ number 2 - НАЧАЛО.

Моё нетерпение росло по мере приближения к дому Алекса, накладываясь на необъяснимое смутное волнение где-то на уровне подсознания. Ну вот, наконец, я и на месте.

Свежеуложенный асфальт в знакомом дворе вызвал удивление, но позволил подъехать непосредственно к подъезду. Отсутствовали даже следы раскопок - неизменных спутников дорожных работ, обычно оставляющих у нас долгие воспоминания о подобных локальных катаклизмах. Двор так и сиял чистотой. "Быстро же могут работать, когда захотят", - промелькнула мысль, абстрагированная от моих непростых отношений со временем.

Подходя к подъезду, я почувствовал некоторый рост тревоги, сопровождавшей меня всю дорогу. Нет, страха не было, но определённая опаска после предшествующего визита оставалась. Даже в движении собственной руки по направлению к дверной ручке я уловил нерешительность. Но на этот раз дверь подъезда открылась бесшумно и без ощутимого сопротивления. Мышами в подъезде даже и не пахло. Ну, если и пахло, то чем-то другим и не особо сильно, вызывая ассоциации скорее с кошками и людьми, посетившими подъезд по иной нужде, нежели я.

Казалось, теперь уже всё способствовало моему нынешнему визиту. Даже дверь в квартиру Алекса не только не стала преградой, напротив, оказалась незапертой, хоть и прикрытой. Поэтому формальность в виде предварительных ласк по отношению к кнопке дверного звонка я опустил. Как-никак, а обитали мы всё-таки не в Штатах, где можно огрести по полной за подобную вольность в перемещениях.

Абсолютная тишина в квартире сразу же навела на мысли об отсутствии хозяина. Хотя совсем недавно Алекс довольно эмоционально рассказывал мне о появлении на рынке каких-то суперсовременных звукопоглощающих стеклопакетов, позволяющих практически полностью отгородиться от шума города за окнами и обеспечивающих возможность сосредоточения, что представлялось для него крайне важным. Видно, дело всё-таки пошло дальше пустых разговоров, и Алекс действительно установил у себя подобные окна.

Но, тем не менее, само наличие живой души в помещении всегда создаёт "эффект присутствия", проявляющийся в определённых микрошумах, нераспознаваемых явно. Здесь же тишина была полной. У меня это вызывало недоумение, даже некоторое раздражение, принимая во внимание нашу давнюю договорённость о встрече, дополнительно подтверждённую сегодняшним звонком Алекса. И ведь доехал-то я на удивление шустро, выехав сразу же после нашего телефонного разговора. К тому же и низкая загруженность воскресных улиц дополнительно порадовала и поспособствовала моей оперативности. Правда, не стоило исключать возможность того, что Алекс рассчитывал успеть сгонять в магазин до моего приезда, не закладываясь на проявленную мною прыть. Вон, даже и дверь входную забыл захлопнуть.

Не снимая ботинок, я сделал шаг из прихожей и заглянул в комнату Алекса. Да нет, вот и он, за своим рабочим столом. Судя по расслабленной позе в кресле, то ли о чём-то глубоко призадумался, то ли просто отрубился, надломившись под непосильной ношей собственных мыслей. Но ведь я-то, входя, хоть и не балагурил и не орал песен на весь подъезд, но всё-таки произвёл определённый шум, достаточный для того, чтобы вернуть из небытия витавшего в иных сферах или погружённого в дремоту хозяина.

"Или же ты, дружище, просто-напросто решил разыграть меня одним из своих очередных приколов?"

Как ребёнок! До сих пор всё не может никак наиграться, будто шило у него в одном месте. Небось, уже заготовил заранее страшную рожу и дожидается лишь подходящего момента. Вот подойду поближе, а он резко вскочит, завопит дурным голосом и продемонстрирует мне чудеса преображения своего лица. Как это всё знакомо!

Я решил не идти у него на поводу, да и не особо был настроен на подобные игрища. Поэтому просто постучал по дверному косяку и громко произнёс:

- Тук-тук, есть кто живой!

Ответа не последовало.

"Ишь ты, прямо-таки занырнул в пучину собственного сознания! Видать, полным самопогружением решает проблему не менее чем планетарного масштаба", - промелькнула мысль, трансформировавшаяся по мере следования от мыслительного аппарата до речевого в нечто более приземлённое и, очевидно, самое сокровенное:

- Эй, как там обещанные сосиси?

Подобное предложение сразу перейти к обсуждению деталей меню, похоже, тоже не слишком его заинтересовало.

Решив всё же подыграть хозяину, я на цыпочках подкрался сзади и довольно ощутимо приложился ладонью к его плечу, рассчитывая на немедленную ответную реакцию. Реакция последовала, но совсем не та, что я ожидал. К моему удивлению, рука не почувствовала естественного сопротивления живой плоти, будто бы уткнувшись в нечто безответное, подобное мешку лежалой картоши, забытому на год-другой нерадивыми хозяевами. Это "нечто" неуклюже завалилось набок и рухнуло с кресла, оказавшись на полу лицом вверх.

Мой взгляд встретился с взглядом Алекса, точнее, с мимолётным его отпечатком. В нём присутствовала глубина, правда, какая-то одномерная, как на искусном фотопортрете, способном передать целую гамму чувств и даже зафиксировать слепок личности, но слепок сиюминутный и однобокий. А ведь ещё вчера та бездна, что открывалась в его задумчивом и чуть грустном взгляде, казалось, способна была поглотить своей глубиной. У людей, впервые его видевших, это вызывало зачастую немного жутковатое чувство. Сейчас подобное чувство испытал и я, но по причине прямо противоположной. В абсурдной дуэли глаз мой взгляд не находил знакомой бездны и даже не мог пробиться глубже поверхностного слоя, словно затянутого тонкой плёнкой затвердевшего эпоксидного клея.

Я заставил себя прервать этот неравный поединок взглядов, в котором одна из сторон явно занимала абсолютно пассивную позицию. И сразу же движение моих глаз остановил чужеродный предмет, неуместность которого в этой комнате была очевидна. Эта тонкая штуковина, торчащая из груди Алекса чуть левее центра, представляла собой то ли стилет, то ли очень профессионально выполненную заточку с аккуратной оплёткой рукоятки.

Почти физически я ощутил внутри себя шевеление мерзких щупалец страха, казалось, покрытых той же липкой субстанцией, что, застыв, сковала глаза Алекса. Интуитивное ощущение опасности, исходящее из неподконтрольной области сознания, в которой сосредоточены унаследованные от наших давних предков животные инстинкты, подтолкнуло меня оглядеться по сторонам.

В комнате был полный порядок, ничего не разбросано, дверцы шкафа закрыты, полки письменного стола задвинуты. Совершенно явно, ограбление не было целью гостей Алекса.

Я обернулся к лежащему передо мной телу. Всё говорило о неслучайности произошедшего, и всё говорило об уверенной работе профессионала по заранее спланированному сценарию. Сам характер раны служил своеобразной визиткой мастера, знающего толк в своём деле и изначально ориентированного на безупречное выполнение вполне конкретной задачи. Крови почти не было, а как мне было известно из того незначительного объёма детективного чтива, что я смог осилить за свою жизнь, именно это и свидетельствовало о точности нанесения удара непосредственно в сердце жертвы.

Даже беглого взгляда и моих более чем скудных познаний в физиологии хватало, чтобы понять - с момента событий, здесь развернувшихся, прошло довольно значительное время. Пятно крови на футболке вокруг раны, как я уже отметил, было крохотного размера. Его чуть подсохшие и оттого ставшие бурыми края подтверждали мои выводы. И всё могло случиться примерно в то время, когда я приезжал сюда в прошлый раз, если даже и не раньше. Но тогда с кем же я имел честь общаться по телефону и даже затронуть тонкости меню в телефонном разговоре непосредственно перед моим повторным выездом?

"Ну и что бы ты на всё это сказала, любезная Каролина? Будем опять на эзотерику списывать?" - непроизвольно возник безмолвный вопрос, адресованный как бы в никуда.

Но, на моё удивление, ответ пришёл. И ответ, немало меня озадачивший:

"Будем, будем, а ты как думал?" - отпечаталось в сознании, но до визуализации в данном случае дело не дошло.

"Валить отсюда, причём, незамедлительно!"

Ещё раз окинув взглядом комнату, я обнаружил на столе небольшую стопку распечатанных на принтере листов обычной офисной бумаги, скрепленных степлером. По всей видимости, это как раз и было то, ради чего я сюда приехал. Но что-то маловато оно по объёму для того "великого и вечного", что я так надеялся заполучить.

Покидая квартиру, я постарался привести мысли в какое-то подобие порядка.

Какие вопросы ко мне могли бы возникнуть в дальнейшем, в ходе проведения оперативно-следственных мероприятий? Никакого отношения к случившемуся я не имел, не считая самого факта личного знакомства с жертвой и не особо частых встреч. Следы же моего нынешнего пребывания оставлять было ни к чему - это потребовало бы лишних объяснений.

Мой рассказ про летучих мышей в подъезде вряд ли заинтересует кого-либо, за исключением психиатров, а вот отпечатки пальцев - определённо могут! В самой квартире вроде бы ни к чему не прикасался, не считая распечатки с письменного стола, но она остаётся со мной. Так, кнопку звонка я тоже не трогал, а вот дверную ручку не мешает протереть.

Да! И не стоило сейчас своим взбудораженным или растерянным внешним видом привлекать внимание случайных прохожих на обратном пути, давая лишний повод для сохранения в памяти образа подозрительной личности в непосредственной близости от места преступления. Зеркало в прихожей - это как раз то, что мне и нужно. Значит так, морду лица приводим к виду, типичному для среднестатистического москвича - замешательство скрываем за нейтральной маской отстранённости и безразличия к окружающим с некоторой долей высокомерия и элементами презрения во взгляде. Сойдёт! Теперь делаем ноги!

В сложившейся ситуации мысль, промелькнувшую на выходе из подъезда, можно было определить как безадресную: "Да у тебя же просто притон для всякой нечисти, дружище! То мыши летучие в сочетании с невесомостью в подъезде, то тело с торчащим из груди инородным предметом в самой квартире".

Глава 6. ВИЗИТ number 2 - ПРОДОЛЖЕНИЕ.

Дверь подъезда, как и при входе, не оказала ни малейшего сопротивления, распахнувшись, казалось бы, даже угодливо после едва ощутимого прикосновения пальцев.

Но что это? Неужто моя психика отказала напрочь, не выдержав эмоционального натиска сегодняшнего дня? Вместо обычного московского двора с обновлённым асфальтом, слегка удивившим меня немногими минутами ранее, перед глазами предстало роскошное убранство тронного зала, определённо созданного мастерами самого высокого класса. Над головой - звёздное небо, правда, в виде росписи на высоком своде потолка, усиливающей ощущение открытого пространства в замкнутом помещении. Стены были украшены многочисленными живописными работами. В одних легко узнавались библейские сюжеты и христианские святые, в других - знаменитые герои древнего германо-скандинавского эпоса. На одной из картин, изображающей батальную сцену, неожиданно привлёк внимание один из персонажей, поражающий копьём противника. Так это же Юрок, с которым мы поднимали бокалы за победу нашего спорта не далее как вчера, если меня не вводит в очередной раз в заблужение мой незримый враг - Время!

Чуть слышная музыка почти не отвлекала внимание. Казалось, рождённая где-то в иных, недоступных нашему разуму измерениях, она доходила до меня слегка приглушённой монотонным фоном голосов тысяч людей, заполнивших зал. Сама музыка будто бы вторила человеческим голосам, и время от времени полифоническое соревнование инструментальных голосов одного произведения начинало подавляться натиском механистического арпеджио, выводящего оркестровое tutti другого произведения на апофеоз недосягаемого уровня. Hе составляло особого труда определить, что звучал шестиголосный "Ричеркар" из "Музыкального приношения" Баха, периодически сметаемый неудержимым величественным напором увертюры к "Тангейзеру" Рихарда Вагнера.

Виделось что-то знакомое в убранстве зала в сочетании с фрагментами музыки Вагнера, и память, наконец, исполнила обязанности, возложенные на неё природой: "Да это же тронный зал замка Нойшванштайн - гордости Южной Баварии!" Но почему "Тангейзер", ведь, если мне не изменяла память, сам зал был посвящён Парсифалю? Впрочем, какое мне дело до этого - совсем другие и удивительные моменты привлекли моё внимание, даже отодвинув на задний план совсем недавние абсурдные события такого, мягко говоря, суматошного дня.

Само великолепие тронного зала не так поражало воображение, как то несметное количество людей, что заполняло не столь и внушительное по размеру помещение. Число действующих лиц разворачивающегося передо мной необычайного спектакля явно не соответствовало площади сцены, им предоставленной. Да и сам контингент определённо озадачивал.

Сначала я подумал было, что меня непостижимым образом забросило в какое-то иное, но вполне определённое время. Быть может, недавний стресс как-то тому поспособствовал? И попал я на костюмированный бал, где перед каждым из приглашённых была поставлена задача изобразить какого-либо персонажа конкретного исторического периода. Но нет, создавалось впечатление, что всё не так просто. Казалось, времена в этом месте пересекались, и реальные представители разных эпох, перешагнув играючи частокол лет и столетий, как ни в чём не бывало, общались между собой. Внимательно присмотревшись к окружающим, я вдруг почувствовал словно бы озарение - в зале находились те, кто имел непосредственное отношение к формированию интеллектуального и духовного потенциала человечества. Бессмысленно перечислять всех, кого я имел честь увидеть. Достаточно сказать, что стоило лишь всплыть в памяти образу какой-либо значимой личности, как глаза почти сразу же находили его непосредственное воплощение в немыслимой толпе.

На королевском троне, которого в моём реальном мире никогда не существовало, восседал Рихард Вагнер. Но как мне подсказывало внутреннее чувство, место это он занимал не потому, что являлся самой важной персоной, а лишь потому, что замок посвящался ему и его произведениям.

Надо признать, действо предо мной представлялось довольно статичным, хотя и определённая динамика в нём присутствовала. На моих глазах к Вагнеру подошёл Ницше, и между ними завязался оживлённый разговор. Не вызывало сомнений, что их связывает близкая дружба, как в те добрые времена, когда Ницше был ещё молод. Напряжённость в их отношения закралась куда позже, а тогда они легко находили взаимопонимание, как идейное, так и чисто человеческое, и о разрыве никто из них в то время не думал. В руках у Фридриха я разглядел изящные фигурки самых страшных чертей и самых прекрасных ангелов, по-видимому, те самые, что он подарил Вагнеру как-то на Рождество в Трибшене. Казалось, передо мной ровесники, несмотря на три с лишним десятилетия, разделявших их.

Как и полагается трону, находился он на возвышении в апсиде, отделённой от основной площади зала девятью ступенями из белого каррарского мрамора. Вдоль ступеней за мраморными перилами - изображения двенадцати апостолов, на своде полукруглой ниши над тронным местом - "Христос во славе" и в окружении херувимов под присмотром Святой Девы с Иоанном Крестителем. Ба, да на самих ступенях презабавнейшая тусовка, и как только я не смог сразу распознать участников! Те же апостолы наяву, но по правде говоря, не сильно схожие со своими прилизанными изображениями на стенах. Рядом с ними столь же реальный Спаситель собственной персоной в данном случае уже не во славе, зато во здравии, да ещё и рука об руку с Пророком Магометом. Их разговор благожелателен, спокоен и нетороплив. Вот бы так общались между собой их последователи в моём привычном мире! Этим же двоим определённо есть что обсуждать, причем, обсуждать не год, не два и не тысячу лет. Благо, времени у них - немеренно, точнее сказать, неизмеримо доступными нам хронометрическими средствами.

А каково окружение этой группы, явно центральной для данной части зала, просто в глазах рябит! Яркие ризы и моццеты, над которыми там и сям возвышались разноцветные митры, где шитые золотом и серебром, где украшенные драгоценными камнями, а где и просто белые. Иногда на глаза попадались темно-красные камауро, отороченные мехом, вызывая детские ассоциации с оленями, запряжёнными в сани, и лихим бородатым ездоком в подобном головном уборе. Да, в этой части зала народ явно скучковался по интересам. Без сомнения, и первый Великий инквизитор кардинал Джованни Пьетро Караффа, а в последующем Папа Павел Четвёртый, просто обязан быть здесь. Конечно же, вот и он рядом с Джордано Бруно, жестоко уничтоженным его же последовательными преемниками. И что удивительно - они вовсе не выглядели антиподами! По всей видимости, в этом месте принято решать спорные вопросы, не прибегая к кострам. На моих глазах происходило невозможное - два оппонента, будучи заочно заклятыми врагами, спокойно и критически оценивали возможность совместимости или хотя бы сосуществования постулатов естественных наук и догм теологии в едином интеллектуальном поле.

Бок о бок с кардиналом - носитель комичных чаплинских усиков на отнюдь не ангельском лике одного из реальных чудовищ нашей новейшей истории. Он с истинным вдохновением впитал и перенёс на несколько веков вперёд богатый опыт Великой Инквизиции, переиначив костры в газовые камеры и крематории для живых. И он здесь практически дома, совсем неподалёку отсюда стремительно пошла на взлёт его кровавая карьера. Обладателя оригинальных усов тоже долго искать не пришлось. Естественно, и ему нашлось место среди прочих. А недалече ещё один знатный дедушка-людоед, пожравший за свою жизнь не один миллион человеческих душ и тысячи тонн плоти. Добрые глаза и взгляд с прищуром, цепко и оценивающе ощупывающий окружающих. Кажется, вот-вот услышишь голос с трогательной картавинкой: "Ну как же так, батенька? Пора бы бросить галантерейное наивничанье! Покажем же им пример борьбы!"

Здесь же весёлая и на удивление дружная компания вождей Великой Французской Революции, им уже не нужно ничего доказывать другу другу и всему миру. Их идеи не пылятся на полках истории. Сегодня три слова, звучавшие из их уст значительно чаще других, не только владеют умами и определяют действия миллионов людей, но и стали девизом родной страны упомянутых деятелей.

По соседству с колоритной группой, на мозаичном полу за пределами апсиды, моё внимание привлёк довольно нелепый предмет, явно не вписывающийся в роскошный интерьер зала. Интересно, за каким лядом закатили сюда эту огромную бочку, к тому же и пустую? Или успели опорожнить её до моего появления, не оставив ни капли, а ведь несколько глотков мне явно не помешали бы. Но нет, всё оказалось куда более запущенным. Вместо последних капель вина из бочки периодически появлялась физиономия её постояльца, демонстрируя окружающим античный профиль. И этот туда же! Как видно, и для него темы, обсуждаемые по соседству, представляли определённый интерес. Неподалёку ещё один, судя по внешнему виду, соотечественник прикольного квартиранта. Во взгляде - неподдельная гордость в сочетании с пустотой, в самих глазах - отражение горящего храма. Но издалека становилось понятно, что достойно поддержать разговор у него никак не получалось. Возможно, это ему просто не было дано, да и к чему? Устроив однажды незатейливое представление, и он умудрился наследить в сознании последующих поколений мыслителей и философов.

Гении науки и искусства, политические и общественные деятели, мыслители и пророки разного толка окружали меня. Но, наряду с самими творцами-созидателями, среди присутствующих узнавались и персонажи их произведений. В непосредственной близости от себя я обнаружил Германа Гессе и Гарри Галлера. Они о чём-то спокойно спорили, без криков и размахивания руками. Я мог даже различить их голоса в общем шуме, но деталей разговора разобрать не удавалось. Вероятно, сам автор не во всём был согласен со своим детищем - Степным Волком, из "Магического театра" ступившим прямиком в бесконечность.

А вот и Венечка Ерофеев обнимает властно правой рукою светловолосую девицу с простыми, но привлекательными чертами лица и глазами белого цвета. Левая же рука бережно поддерживает в неглубоком кармане помятого пиджачишка заветную 0,7 бутылку "Хереса" - не дай бог вывалится или, того хуже, умыкнут. Добрался-таки, бедолага, до Зала Святого Грааля и до своей, персональной чаши. Поистине, вот она непреходящая ерофеевская мудрость, что не выменем единым сыт человек!

Ну-ка, ну-ка, а донов Карлито здесь целых два, да ещё и в непосредственном контакте. Никак, он не только себе, но и своему дублю место зарезервировал. Тут уж индульгируй, не индульгируй, но, видать, сама специфика места такова, что допускает одновременное присутствие дубля и оригинала без опасений сумасшествия или аннигиляции.

Занятый своими наблюдениями, я не сразу обратил внимание на тень, закрывавшую меня и некоторое пространство вокруг. Источник тени, определённо, располагался где-то над головой, и я бросил взгляд вверх. Надо мной "сложив крылья, с бесстрастным лицом, вниз, как черный метеор, падал Утренняя Звезда". Ну что скажешь, Джек, успел он таки или нет? Судя по отсутствию ответа и неизменному положению в пространстве необычного падающего объекта, вопрос так и остался открытым - падать и падать ему до скончания веков. "Мне здесь столько всё равно не проторчать", - промелькнула обнадёживающая мысль. Оценив ситуацию, я отвёл взгляд, да и призадумался.

Надо признать, меня несколько смущало присутствие здесь тех, кого мы привыкли оценивать в качестве носителей деструктивного начала. Довольно странно было видеть светлых гениев нашей истории в одной компании с дьявольскими выродками человечества, принесшими ему своими идеями и деяниями океаны слёз и крови. И при этом не просто рядом, а в качестве востребованных собеседников.

Осматриваясь по сторонам, я ловил себя на мысли, что мой собственный статус на данном эфемерном шабаше был не совсем понятен. Если я и пытался поймать чей-то взгляд, он проходил насквозь, не видя препятствия в моём бренном теле. Я не был преградой ни для приветственного кивка в адрес кого-либо, заслонённого мной, ни для проходящих мимо меня и даже сквозь меня людей. Меня не замечали, будто меня здесь просто не было. Казалось, всё перевернулось с ног на голову - все окружающие реальны, лишь я один здесь бесплотный призрак на грандиозном живом представлении...

Довольно сложно пересказать всё, что я увидел вокруг себя. Наверное, это не нужно, да к тому же, и утомительно. Но по моему путаному и неполному рассказу могло создаться ложное впечатление о неком гротескном "мальчишнике", на который не сочли возможным пригласить дам. Это не так, и разыскивать администрацию зала для высказывания претензий по данному поводу необходимости не было. Наряду с носительницами частицы тысячелетней мудрости человечества, занимающими здесь своё законное место, присутствовала и ещё одна категория дам - назовём её "декоративной". Исключительно привлекательные блондинки и брюнетки, рыжие, шатенки и даже альбиноски в роскошных одеяниях - на них останавливался взгляд то в одной, то в другой части мистически неопределённого по размерам зала. Но поразительная особенность объединяла их всех - удивительно схожие черты лица и телосложение вне зависимости от цвета волос и нарядов.

Неожиданно взгляд задержался на образе, выбивающемся из общей картины и, казалось бы, даже более осязаемом. Ну, конечно - Каролина! Ведь не могла же она оставить меня в одиночестве на этом сборище ангелов и демонов, гениев и зверских ублюдков человеческой истории. И она определённо смотрит именно на меня, а не насквозь, подобно другим в этом зале, и она направляется прямо ко мне.

- Да, видок у тебя озадаченный. Что не удивительно - подобное необычное представление кого угодно может смутить. Тем более, при таком подборе персонажей, настолько разных и часто неоднозначных по нашим оценкам. Постараюсь хоть что-то тебе разъяснить. У тех, кого ты здесь видишь, совершенно иные отношения со временем. В этом месте не существует понятий "жизнь" и "смерть", здесь единолично властвует вечное бытие сознания. Ведь мы позволяем себе в повседневной жизни называть здешних обитателей "бессмертными". И не важно, живы ли они или нет в нашем мире и в нашем понимании, поскольку идеи этих людей не сгинули в небытие вместе с самими носителями. Их мысли не дремали без движения на полках сознания в период формального заточения в физической оболочке, и границы этой оболочки не были препятствием для их автономного существования и последующего свободного полёта. Получается, что материальная инкарнация, с которой мы связываем понятие "жизнь" и привыкли оценивать её как "от сих до сих", для них не принципиальна. Перед тобой своеобразный аккумулятор человеческой мудрости, или средоточение силовых центров интеллектуального поля человечества, пользуясь термином твоего виртуального приятеля.

Многие, если и не большинство из лиц, тебе незнакомы, но это вовсе не говорит о том, что они внесли менее весомый вклад в общую копилку человеческой мудрости. Для пребывания здесь достаточно актуальности или просто наличия их идей в интеллектуальном поле человечества наравне с идеями других, знакомых тебе. Здесь нет фигур, значимых менее или более, вместе с тем, нет и равноценных. Весы любых рейтингов, вне зависимости от их системы подсчёта голосов, тут неуместны. Это мы привыкли делать оценки по отдельным критериям, применяя зачастую законы формальной логики и опираясь в большой степени на субъективные основания и личные предпочтения.

Потому-то и присутствие деструктивных, как ты их называешь, элементов оправдано в такой же степени. Изрядно нагадив в нашей истории, они, тем не менее, добавили свои зловонные ручейки в ирригационную систему засеянного добрыми семенами интеллектуального поля. Кроме того, даже и они имеют своих адептов, пропагандирующих и несущих в массы идеи этих отъявленных негодяев. Что и дало право их сознанию занять своё законное место в данном вневременном приюте.

Каролина будто бы слышала вопросы, которые я вслух не задавал, но которые проносились в голове. И она продолжала:

- Размеры этой обители не постоянны, они зависят от количества постояльцев. Когда-то, на самой заре человеческой истории помещение было совсем крохотным, но по мере формирования духовно-интеллектуального запаса человечества его вместимость увеличивалась, позволяя новым обитателям занять своё место. Каждый же посторонний, случайно попавший сюда, видит антураж в соответствии со своим мировосприятием и основанный на личных ассоциациях. Кто-то видит Комнату Ужасов музея восковых фигур мадам Тюссо, кто-то - соборный зал Notre Dame de Paris, а кто-то - павильон "Свиноводство" на несуществующей ныне ВДНХ в Москве. Каждый вправе иметь свою точку зрения, и она ничем не хуже и не постыдней любой другой. Твоя память воссоздаёт относительно небольшой тронный зал Нойшванштайна, ставший ассоциативным фундаментом конкретно для твоего сознания. Именно поэтому тебе и кажется, что помещение не в состоянии вместить такое количество людей.

А сами обитатели находятся здесь всегда, вместе с тем, присутствуя не только здесь, но и везде, опять же - одновременно и всегда. Оговорюсь, что понятия одновременно и всегда я употребляю не более чем в том смысле, в котором их способен постичь наш достаточно ограниченный разум.

- Ну так, если они находятся здесь всегда, как ты говоришь, значит, и в данный момент тоже. Но и я сейчас здесь, так почему же меня никто не видит, будто я призрак?

- Наше с тобой существование можно определить как движение некой точки в пределах пренебрежимо малого отрезка бесконечной временной шкалы. А они, как я тебе уже говорила, находятся над временем. В их распоряжении и им подвласны сразу все точки этой шкалы. Извини, выразилась несколько туманно, просто попыталась сделать это простыми и доступными словами. Но, когда дело касается расположения и перемещения чего-либо, более понятны для нас пространственные аналогии. Поэтому для примера представь себя в процессе познания обожаемой тобой сосиси. Почувствует ли твоё в меру упитанное тело наличие дополнительной молекулы поваренной соли в столь любимом блюде? Очевидно, нет. Но вот она проникла внутрь, и что изменилось? Даже сама точка её нахождения для организма будет лишь одной из бесконечного числа других в объёме, занимаемом твоими мощами.

- Интересно, а что ты скажешь, если в твоём примере в качестве интервента мы рассмотрим не безобидную молекулу поваренной соли, а один из смертельных вирусов. Неужто реакция организма будет настолько же безразличной? Глядишь, и упомянутые тобой мощи станут уже вовсе не метафорой.

- А вот в этом-то случае мы как раз и имеем дело с элементом, появление которого порождает волны возмущения и ответную реакцию, в частности, в виде увеличения числа эритроцитов в крови, ускорения процесса обмена веществ и т.п. Но об этом тебе лучше смогут рассказать медики, а я боюсь оказаться некомпетентной. По своей сути и вызываемой реакции, проникновение в организм подобного элемента сродни привнесению свежих идей в интеллектуальное поле человечества. В этом смысле оно подобно живому организму, склонному проявлять реакцию на возмущение.

- Да-а, забавную же ты проводишь параллель между смертельными вирусами и носителями высокого и светлого.

- Ну, не всегда высокого, не всегда и светлого. А по существу, так оно и есть - внедрение что того, что другого порождает реакцию, приводящую к значительному, часто глобальному, перераспределению связей внутри рассматриваемого объекта. Но даже эта аналогия с молекулой или вирусом не совсем корректна, ведь, несмотря на упитанность, пусть и не чрезмерную, размер твоего тела всё же не бесконечен.

- Но, постой, постой! Ты всё твердишь без умолку о бесконечности, а ведь даже я, зная какое сегодня число и год, для большинства из присутствующих могу совершенно точно вычислить интервал существования в любой из их ипостасей. И этот интервал для каждого будет иметь вполне определённое и конечное значение.

- Ну и какое же сегодня число и год? - усмехнулась Каролина.

Этим вопросом она совершенно неожиданно застала меня врасплох. Не знаю, специфика ли места накладывала свой отпечаток или на то были какие-то другие причины, но сегодняшнюю дату я вспомнить никак не мог. Тем не менее, сделал попытку выкрутиться:

- Какая разница! Ну, не помню. Всё равно, цифры вполне определённые и результат вычисляемый, вот у народа сейчас поспрошаю, и никаких проблем.

- Поспрошай, поспрошай, так они тебя и услышали... Ладно, расслабься. Естественно, ты прав, но прав формально, лишь на основании логики, присущей нашему довольно убогому разуму, пока ещё крайне далёкому от совершенства абсолюта. Но в данном случае такой уровень совершенства и не нужен. Уж извини, всё-таки попрошу тебя об одолжении не расслабляться ещё пару секунд. Если немного шевельнуть мозгами, то можно вспомнить из курса элементарной математики, что не только прямая бесконечна, но и луч. Здесь у нас именно эта фигня и наблюдается. Для каждого из присутствующих существует начальная точка перехода в бесконечность, расстояние от которой и до которой, ты прав, мы можем вычислить, но ...

Она сделала паузу.

- ... не существует конечной точки выхода. Как видишь, мы имеем дело с бесконечностью в форме луча, для которого отношение длины любого отрезка, вне зависимости от её значения, к длине самого луча всегда будет равно нулю. Вот теперь и сопоставь длину отрезка для своего нынешнего агрегатного состояния с длиной луча для агрегатного состояния любого из присутствующих здесь. И каково же будет их отношение? Я даже не стану возражать, если в качестве рассчётной цифры для себя ты возьмешь какую-либо из обозначенных в "Ветхом Завете", а то и большую, ну, скажем, пару-тройку тысяч лет. Всё равно результат будет один, и результат этот не будет отличаться от нуля. Ты не в силах пока раздвинуть границы своего отрезка, не зная даже его второй точки - точки выхода из материального мира. Но и это без толку, ведь как отрезок не раздвигай, имея две границы, он всё равно останется небесконечным, т.е. пренебрежимо малым. Здесь действует принцип - "или всё, или ничего".

Тут меня ни к селу, ни к городу прорвало:

- Слушай, а твой монолог с высокоматематическими ассоциациями вызвал у меня ассоциации иного рода. Как тебе такое образное выражение: "Нас окружали Лучи света и Лучи тьмы человеческой истории!"

- Дай мне всё-таки закончить, а потом, сколько душе угодно, можешь отвлекаться на лирику, хоть стихи пиши! … Так вот, потому-то тебе и показалось, что тебя никто не видит. Но и это не совсем так. Присмотрись, и узнаешь среди гостей своих современников, пока ещё формально не пересекших границу безвременья. Тем не менее, и они нашли уже своё место здесь. А поскольку они до поры до времени имеют что-то наподобие двойного гражданства и сомнительное преимущество находиться там и здесь одновременно, с ними-то как раз ты и можешь пообщаться без лишних фокусов. В данном случае неважно, что ваши фактические места пребывания вне стен этого зала пространственно не совпадают. Но надо заметить, что и в нашем привычном месте дислокации благодаря современным технологиям тоже перестали существовать препятствия для интеллектуального обмена, в какой бы точке пространства ты не находился. Правда, там время возводит непреодолимые преграды. Здесь же подобной проблемы нет - ни время, ни пространство, ни языковый барьер, уж извини за частность, не являются препятствием.

Я в который раз окинул взглядом, казалось бы, уже изученный до мелочей зал и действительно обнаружил среди прочих знакомые лица, казалось даже, лично знакомые. Не исключено, что это ощущение личного знакомства было связано с их периодическим появлением в телевизионном эфире - одной из составляющих моего привычного мира за пределами этого зала. Видимо, принадлежность к тому миру, проявляющаяся в совпадении одной из переменных пространственно-временного континуума, и делала их более осязаемыми, чем, скажем, любого представителя веков минувших. И, что удивительно, мой взгляд вызывал у этих людей ответную реакцию, будь то встречный взгляд в мою сторону, или даже приветственный кивок.

- Попробуй подойти к любому из них и будешь услышан - вы находитесь в одной точке временной шкалы.

- Знаешь, пока я как-то не вижу предмета обсуждения с теми из современников, что попались на глаза. Лучше объясни-ка мне, с чем связана исключительная похожесть многих женщин на этой удивительной массовке.

- Ты не совсем прав. Внешний облик женщин, точнее, сами женщины, не просто похожи, они идентичны с точки зрения твоего восприятия. Но каждый из мужчин будет описывать черты, отличные от тех, что видишь ты, и что видят другие. Здесь и только здесь, для любого представителя сильного пола без явных признаков психических отклонений проявляется так называемый "эффект Афродиты" - всякий мужчина в любой незнакомой женщине видит идеализированный образ, для каждого свой. В нашем мире действие эффекта Афродиты тоже можно обнаружить, правда, в крайне локализованных местах. Если пошарить по психушкам, то можно отыскать одного-другого таких, что способны "узреть Афродиту" без пребывания в месте, где мы с тобой имеем честь находиться в настоящий момент. Вон, посмотри, рядом с г-жой Блавацкой и Джокондой одна из Афродит. Я указываю тебе на данную группу не для того, чтобы ты увидел нечто необычное. Просто г-жу Блавацкую ты видишь именно как г-жу Блавацкую, что в той же степени относится и к Джоконде, а незнакомую тебе женщину рядом с ними как Афродиту, коих в этом зале тысячи.

Слушая Каролину, я продолжал осматриваться по сторонам. А вот и ещё одна крайне занятная пара. Я сразу вспомнил постоянные ссылки Антона фон Веберна в его "Лекциях о музыке" на И.С.Баха. Было понятно, насколько заинтересовала бы его возможность лично обсудить с Великим Полифонистом, в частности, своё видение взаимодействия голосов в музыкальном произведении, да и немало других теоретических вопросов. И вот передо мной воочию предстала именно эта картина - столетия, разделявшие в реальной жизни двух Великих новаторов Музыки, уже не были помехой их вдохновенному диалогу.

Видя мою заинтересованность в содержании разговора конкретных людей, Каролина заметила:

- Здесь для всех присутствующих считается вполне пристойным подойти к кому угодно и высказать своё мнение по любому из вопросов. Если есть желание, то я могу ненадолго предоставить такую возможность и тебе. Но в качестве аванса, только лишь при условии, что и ты сделаешь шаг к тому, чтобы стать одним из тех, чьё существование не ограничивается физической оболочкой.

- Так помимо того, что ты мой верный друг, ты ещё и фея с волшебной палочкой?

Она улыбнулась чуть снисходительно и сделала правой рукой затактовый дирижерский жест:

- Ну, если ты хочешь представить это именно так…

На первый взгляд, ничего не изменилось, но, двигаясь по направлению к упомянутой выше паре, я обратил внимание, что встречные пропускали меня и взгляды их уже не пронизывали подобно рентгеновскому лучу, рыская в материях, скрытых за моей хлипкой и недолговечной оболочкой. В душе невольно зашевелился червяк "гордыни" - вот оно, каково ненадёжное пристанище моего сознания, а то и само Сознание! Хоть на миг, да и очутилось в одном измерении и даже стало препятствием для высочайшего полёта мыслей интеллектуальных столпов человечества.

Оказавшись чуть ближе к господам композиторам, я успел уловить, что речь шла о значении стреттовой имитации в кульминационных моментах музыкального произведения. Данная тематика была для меня небезынтересна, и узнать мнение столь уважаемых умов было крайне любопытно.

Неожиданно кто-то за спиной окликнул меня довольно неуместной и не вполне понятной фразой:

- Ну что застыл, как недоё…анный жеребец, пройти не даёшь!

Я непроизвольно оглянулся и удостоился узреть бесформенного мужика с отвислыми щеками на красной роже, мутными заплывшими глазёнками и тряпичной сумкой, доверху набитой пустыми бутылками. Его участие в обсуждаемой теме представлялось достаточно странным, а разумного ответа на подобное не вполне разумное замечание я не нашёл и молча пропустил красочного персонажа, ломившегося мимо меня из такой знакомой и непредсказуемой в своём поведении двери.

Обернувшись в предвкушении услышать продолжение столь интересного для меня разговора, я обнаружил перед собой всё тот же привычный московский двор с чуть поблескивающим под искусственным освещением свежим асфальтом. Вместо величественной музыки и монотонного гула человеческих голосов я слышал обычные звуки города - неравномерный шум двигателей и шелест резины проносящихся где-то неподалёку автомобилей, чуть слышную какофонию разностильной музыки, доносящейся со всех сторон из окон жильцов, позвякивание пустой посуды из мусорного контейнера в глубине двора, порождённое обосновавшимся в нём бомжем.… Над головой - звёздное небо, но теперь не нарисованное на своде потолка, а реально-бесконечное небо над ночной Москвой. Приняв во внимание все эти ненавязчивые намёки привычной окружающей среды, я смекнул - на дворе-то стемнело, день уже закончился. Домой!

Я несся по ночному городу, словно стритрейсер, да к тому же, ещё и выживший из ума. Что удивительно, на моем пути не попадалось ни одного из непременных, в меру одушевлённых то ли повелителей, то ли придатков асфальта, обычно крайне интересующихся нашим здоровьем. Меня всегда забавляло упорство, с которым они находят причины остановить беззащитного перед ними автомобилиста, пытаясь выловить у него из верхнего отдела пищеварительного тракта хоть одну десятую промилле. И нет им дела до тех виртуальных промилле, что находятся сантиметров на 30-40 выше, в дурной башке, и не спровоцированы дурманящим зельем, будь то алкоголь или даже нечто иное, куда более действенное и опасное как для разума его потребителя, так и для окружающих.

Уже в полусне по самым дальним закоулкам угасающего сознания полудохлым слизняком проползла вялая мысль: "Ну и денёк! Как это всё смогло упаковаться в один день? Или воспалённый разум склеил воедино события нескольких дней, а то и не события… а то и глюки…"

Глава 7. По пути на работу.

Нельзя сказать, что сон в ту ночь выдался спокойным - череда сменяющих друг друга образов, зачастую плавно перетекающих из одного в другой, фрагменты сюжетных линий, не связанных между собой, и общая атмосфера тревоги. Единственное, что отчётливо врезалось в память - это длинная червовая масть без короля и прозвучавшая ниоткуда фраза: "Отнюдь, король червей!" Что бы это значило, я не знаю до сих пор.

Проснувшись, я продолжал ощущать беспокойство - на ночной калейдоскоп наложились обрывки воспоминаний о вчерашнем дне, перемешавшиеся в степени их достоверности. Но, как бы там ни было, а наступил обычный будний день, и, несмотря ни на что, мне совсем не помешало бы появиться на работе.

В последние годы езда по улицам Москвы в рабочее время напоминала мне телодвижения "металлистов" на сцене и их слушателей в зале в такт исполняемой музыке. Напоминала вовсе не своей динамичностью, а дёрганностью. День на день не приходился, и зачастую я терял два-три часа на участках пути, которые в иное время или в случае везения преодолевались за пять-десять минут. Тем не менее, в отличие от многих других участников движения, меня это совсем не раздражало. И даже наоборот, успокаивало и давало шанс спокойно поразмыслить о своём, когда никто над душой не стоит и не отвлекает вызывающими прилив тоски вопросами, как бы выжать побольше рентабельности из сделки с определённым заказчиком.

Вот и в этот день московские улицы предоставили мне возможность углубиться в свои мысли. Я вспомнил последнюю нашу встречу с Алексом. Нет, не вчерашнюю, а другую, когда ещё Алекс пребывал в более проворном физическом состоянии, нежели вчера. Это был день рождения одного из наших общих знакомых, собравшего в своём частном доме в ближнем Подмосковье довольно многочисленную и разношёрстную компанию. У всех подобных многолюдных мероприятий есть одна общая особенность, причём, вне зависимости от того, поминки ли это, свадьба или день рождения. В определённый момент все как будто забывают, зачем оказались здесь, разбиваются на маленькие кучки по интересам, если повезёт с собеседниками, и обсуждают свои темы, ничего общего не имеющие с поводом, ради которого они, собственно, и собрались. То ли это одно из свойств русской души, то ли так принято и во всём мире, судить не могу, мне это знакомо лишь по нашим российским кутежам.

Так и мы с Алексом в определённый момент оказались рядом, уже прилично нагруженные алкоголем. Ему никогда нельзя было отказать в чувстве юмора с элементами здорового цинизма, правда, иногда чуть более чернушного, чем принято в обществе, называемом нами культурным. Но его самого это никоим образом не смущало. Смущение же окружающих, как мне кажется, даже забавляло его.

В последние год-другой Алекс довольно круто изменился. Это проявлялось и в его реакции на окружающий мир, и в отношениях с людьми. В нём появилась какая-то внутренняя и внешняя собранность в сочетании с совершенно иным отношением к жизни. Непробиваемое спокойствие независимо от происходящего вокруг. Всё это меня в определённой степени, нет, не беспокоило, но настораживало.

На этом дне рождения я не впервые услышал от Алекса упоминание о Городском Осле как символическом образе, олицетворяющем его личность. Проводимые им параллели со Степным Волком Германа Гессе, а чаще противопоставления этих двух образов уже перестали быть для меня каким-либо откровением.

В тот вечер я имел неосторожность обратить внимание на все эти изменения в его личности в последнее время. Не знаю, то ли изрядное количество выпитого стало тому причиной, то ли определённое расположение духа, но Алекса тогда несло как после чрезмерной дозы слабительного. В тот момент его слова казались пьяным трёпом и пустым философствованием, так свойственным русскому человеку. Но в свете последующих событий и печального итога они приобретали совсем иную окраску. Казалось, предвидя что-то, он хотел успеть высказаться:

- У меня последние пару лет очень простые отношения с жизнью. И это не депрессия, о чём я тебе как-то говорил, просто мне не хотелось тогда вдаваться в подробности. Безусловно, Городской Осёл Алекс - это не Степной Волк Гарри, предпочтения и видение мира у них во многом не совпадают, и я не во всем безоговорочно согласен с самим Гессе. Что совсем не удивительно, принимая во внимание приличный разрыв во времени между нами. Я не считаю себя хозяином и повелителем своей жизни, вольным в любой момент стать выше неё и свести с ней счеты, помня, как Гарри, что в укромном месте меня ждет бритва. Да, как и любой мыслящий человек, я тоже являюсь самоубийцей, но самоубийцей пассивным даже в ещё большей степени, чем он. К чему услаждать себя мыслями о власти над жизнью, когда можно просто абстрагироваться от неё и игнорировать её, поднявшись на ступеньку выше и заняв позицию стороннего наблюдателя. Все-то мои действия - бездействие и безучастный взгляд свысока: интересно, а что она еще может вывернуть? И пассивное ожидание, когда же, наконец, всё закончится. Ко всему прочему, это крайне удобно, ведь при таком подходе и не сильно-то волнует, какие последствия могут быть у любого из жизненных событий. Точнее, совсем не волнует. "Трагические" и "счастливые", прибыльные и убыточные становятся эмоционально равноценными и просто констатируются в качестве свершившихся. Непринужденное холодное созерцание без внутренних эмоций, последующий анализ в качестве развлекухи, и проявление внешних эмоций напоказ и на заказ. Как результат - любое событие в жизни может лишь несколько повлиять на сиюминутное настроение, не более того. И самое главное - трагедии исключены.

Я нашёл возможность вклиниться в обещающий стать пространным монолог Алекса:

- Из твоих слов можно понять, что, по сути, ты уже мёртв. Хоть и шевелишь иногда ногами и языком. Ведь подобное отношение к жизненным явлениям скорее свойственно покойнику, чем живому человеку.

- Да, это ты клёво выдал насчёт "отношения, свойственного покойнику"! - съехидничал Алекс.

- Ладно, не придирайся к нетрезвым словам, ты и так понял, что я имел в виду. Для живого человека противоестественно такое отношение к жизни и те эмоции, о которых ты говорил.

Алекс поджал губы к носу, сдвинул брови и утвердительно закивал головой, тем самым обозначая намерение пошутить:

- Да, и особенно созерцание.

Изображение данной гримасы вызвало в его словесном потоке вынужденную паузу, после которой с серьёзной миной на лице он продолжил свои витиеватые рассуждения:

- Конечно, да и ты сам только что обратил на это внимание, жизнь - это по самой своей сути движение, для движения же нужна цель. Кстати сказать, достижение цели есть не что иное, как остановка, следовательно - смерть. Потому-то и настолько живучи и притягательны религии, ведь цель в них недостижима, обеспечивая тем самым бесконечность движения. И потому-то очень часто многих вовсе не глупых людей постепенно затягивает в эти сети.

- Вот-вот, как русский мужик нажрётся, так сразу же его тянет либо на трёп о бабах, либо на рассуждения о боге. И ты туда же?

- Ладно, бог с ним, с богом - это частность. Я сейчас о другом - о цели вообще, в глобальном смысле. Короче, как я не пытался, так и не смог найти хоть сколько-нибудь осмысленный идеал, который, пусть и с натяжкой, но оправдывал бы существование и узурпацию некоторого объёма пространства, мной занимаемого. Моё мнение - все цели надуманные или придуманные и остаётся только позавидовать тем, кто искренне верит в абсолютную ценность своих идеалов. Это счастливые в своем неведении люди. Их вера дает им ощущение радости бытия при совершении очередного шага по направлению к своим призрачным воздушным замкам. И, соответственно, основания цепляться за такую "наполненную содержанием" и "высшим смыслом" жизнь. Для меня же все это - самообман, хотя еще раз повторю, этим "самообманутым" можно позавидовать, ведь своими иллюзиями они делают себя счастливыми. И если кто-то с пеной у рта будет мне доказывать, насколько правильны и ценны его идеалы, я промолчу и ни в коей мере не стану разубеждать его. Я буду только рад за него, рад за то, что хоть он счастлив в этой жизни. Вот поэтому по всему - "жизнь по инерции". И это ни плохо, ни хорошо. И это не пугает. И здесь неуместны слова со стороны, типа "я за тебя беспокоюсь" или "тебе нужно изменить отношение к жизни". Уж извини за высокопарность слога, но чегой-то сегодня меня попёрло в эту сторону, видать, "Кампари" поспособствовал.

Откровенно говоря, Алекс тогда довольно достал меня своими словоизлияниями. Я в тот момент был не сильно расположен к философствованию, скорее, последний его переход к теме "Кампари" более соответствовал моему настроению и чаяньям души, жаждущим практической реализации. Но, тем не менее, ради приличия, и чтобы не обижать собеседника, всё же нашел силы и дальше поддержать разговор своеобразным контрапунктом на заданную им тему:

- А тебе не кажется, что все твои мысли - это просто симптомы общеизвестного явления, что называют "кризисом среднего возраста". Уже позади период юношеской эйфории и хлещущей через край энергии созидания ... Или разрушения, но это уж, извини, у кого какие приоритеты. И на смену ощущению новизны пришло чувство апатии. Видимо, тот же Гессе в своё время правильно подметил этот период в жизни человека, когда тому приходится заново переоценивать ценности.

- Да перестань! О какой переоценке ты можешь говорить, когда даже сам предмет переоценки отсутствует? - прямо-таки взвился Алекс.

- Как так, отсутствует? А служение человечеству, о чём, кстати, ты сам неоднократно говорил мне раньше, а твоя работа, в процессе которой ты общаешься с определёнными людьми. А люди, с которыми ты общаешься вне работы. Вот посмотри, и сегодня тебя пригласил на свой день рождения человек, который тебя ценит и искренне рад видеть в качестве своего гостя.

Удивительно, но после моих слов он вроде бы даже и успокоился. Или же просто воспринял мои доводы как заблуждения нерадивого ученика, нуждающегося в наставлении на путь истинный. Как бы там ни было, нравоучительным тоном он продолжил настойчиво и обстоятельно гнуть свою линию:

- Ну, допустим, что чисто формально ты прав. Но и что из этого? И какое это имеет отношение к тому, о чём я только что говорил - к цели, ради которой стоит скрипеть суставами? "Служение человечеству" - как смысл жизни? Ну, вспомнит кто-то обо мне, ан, и след-то мой уже простыл из его измерения. Ну и какой мне прок от того, и какая веселуха? Окружающие люди? И правда, вокруг меня немало людей, к которым я сам тепло, а ко многим из них даже очень тепло отношусь. К тебе, в частности. Но, по большому счету, мне совершенно никто не нужен, более того, я чувствую себя просто на порядок лучше, когда никого рядом со мной нет. Ко всему прочему, те, кто нас окружает, будь то родственники или друзья, имеют по отношению к нам одну довольно комичную особенность - уходить. Кто-то просто из жизни, кто-то из нашей жизни. Для меня же теперь уход кого угодно и куда угодно, как это ни кощунственно будет звучать, может принести даже некое облегчение - вот и этот оставил меня в покое. Все-таки, как видишь, остаются некие параллели, сближающие Степного Волка и Городского Осла, какими бы разными они не были. При всем при том, затворничество или отшельничество меня вовсе не привлекают, мне нужна некая "субстанция", с которой я мог бы делиться энергетикой. Конкретно для меня делиться, значит отдавать, и я это прекрасно осознаю, но мне не жалко - бери, кто ни попадя!

- Да, любишь ты себя безмерно, а помнишь у Кастанеды - чувство собственной важности относится к тому, от чего следует избавиться. Мог бы хоть толику своей самовлюблённости перенести вовне. Ты ещё совсем не стар, почему бы не подарить часть своей души какой-нибудь красотке или интеллектуалке, мужчинка ты у нас видный.

- Ну, зачем ты так, даже обижаешь! - эмоционально отреагировал Алекс. - При чём тут Кастанеда с его мистическими закидонами, мы в реальном мире живём! И при чём тут чувство собственной важности, когда моя так называемая самовлюблённость граничит с ненавистью и самопрезрением, доходящим порой до омерзения. По моему мнению, человек не способен до такой степени ненавидеть другого, как себя, любимого. Как ни смешно, это касается и любви тоже. Смотри-ка, какое трепетное и, вместе с тем, требовательное получается отношение к собственной персоне! Но я вполне способен искренне и до глубины души, в разумных пределах, любить не только себя, но и другого человека. Тебя, например. Но, по-моему, я это уже говорил... Шутка!

Он остановился, чуть закатил глаза, после чего его вдруг как прорвало:

- А чего ты там наплёл о красотках и мужчинках, причём, мало того, связывая это ещё и с духовностью? Ну и нашёл же ты взаимосвязь! Половая принадлежность мне совершенно по барабану, я уже отнюдь не оцениваю отношения с людьми с позиций возможности или невозможности интимного контакта. В этом смысле люди для меня - существа бесполые, отличающиеся друг от друга разве что писательными причиндалами да логикой построения причинно-следственных связей в своих умозаключениях.

- Эй, мужики, хватить здесь п…здеть в одиночестве о высоких материях, пойдём лучше выпьем! А то, Алекс, чего-то ты совсем раздухорился насчёт причинно-следственных связей. И чего тут спорить - причина нам понятна, следствие тем более. Короче, наливай стакан - вот и всё умозаключение! - услышали мы жизнеутверждающее замечание Игоря, нашего общего приятеля, неожиданно для нас появившегося рядом. И его достойное внимания предложение стало ещё более убедительным после того, как он добавил, развивая идею:

- Люди мы интеллигентные, разве не так? А ведь как написано на 517 странице известной книги Гиляровского "Москва и москвичи": "Интеллигентные люди поговорят-поговорят о высоких материях, да и выпьют!"

Трудно было оспорить столь авторитетный довод, да, собственно, мы и не собирались этого делать. Предложенный им вариант логического построения был принят на "ура", и мы вновь присоединившись к шумной компании.

А это отнюдь, выплывшее в процессе моих воспоминаний и достаточно редкое в современном употреблении, действительно прочно запало мне в память как ассоциация с последними словами Алекса в том разговоре. У меня сразу же мысли вернулись к ночным кошмарам и той непонятной и, вместе с тем, идиотской фразе: "Отнюдь, король червей!"

Глава 8. Рабочий день. Неожиданное предложение.

Звонок на мобильник не позволил переключиться мыслям на связь рациональной и иррациональной областей сознания, показавшейся мне тогда такой невозможной с позиции здравого смысла. Как обычно, текущие проблемы начавшегося рабочего дня настигли меня буквально на лету. И, как обычно, у одного из заказчиков (точнее, у первого на сегодня) прямо-таки останавливалось производство и требовалось подтолкнуть исполнение именно его заказа на заводе-изготовителе. Соответственно, после краткого разговора с ним пришлось сразу же перезванивать напрямую в цех, прояснять ситуацию и пытаться её разрешить. Учитывая добрые отношения, сложившиеся за долгие годы работы с заводом, и давние личные контакты со многими из его сотрудников, обычно это получалось.

Так, в принудительном переходе от воспоминаний к прозе жизни и решению текущих вопросов бизнеса, я как-то незаметно добрался до офиса.

Работа нашей фирмы мало чем отличалась от деятельности тысяч подобных предприятий - как и вся страна, мы покупали товар дешевле и продавали дороже. И, как в старом анекдоте, покупая за рубль и продавая за два, на этот один процент и жили. Создавалось впечатление, что 90% населения страны занималось примерно тем же. Кто-то специализировался на продуктах питания и одежде, кто-то - на бытовой технике, кто-то - на недвижимости и т.п. И в свою очередь, одни обращались к другим, чтобы перекрыть дефицит того, чем сами не торговали. Невольно возникал вопрос - откуда мог взяться весь тот объём товара, что все перепродавали друг другу, ведь кто-то должен был сначала всё это произвести. Неужели, китайцы и оставшиеся 10% населения родной страны?

Нашей специализацией был алюминиевый прокат. Размещая ежемесячно на заводах-изготовителях крупный объём заказов, мы получали оптовые скидки и отрабатывали их при последующей реализации конечным потребителям. Кроме того, мы брали на себя финансовые риски, связанные с задержками платежей за отгруженную продукцию, снимая, тем самым, данную головную боль с заводов-изготовителей. Короче, обычная рутинная работа со всеми её особенностями и заморочками.

Постепенно неизменная суматоха работы с возникающими на ходу текущими проблемами и их решением шаг за шагом практически полностью поглотила моё внимание и отвлекла мысли от воспоминаний о предшествующем дне. Лишь на уровне какого-то тревожного фона сохранялось ощущение внутренней напряжённости.

Ближе к концу рабочего дня мобильник определённо порадовал меня, но не факт, что осчастливил окружающих, инструментальным проигрышем из "Free Hand" "Gentle Giant". Значит, звонил кто-то из своих. Судя по высветившемуся на дисплее номеру, "своим" в данном случае оказался Кирилл. С ним, как и с Алексом, мы были знакомы со студенческой скамьи МИФИ без малого три десятка лет. И даже если и не съели вместе пуд соли, то уж точно выпили далеко не одну сотню литров портвейна. Его бизнес был связан с туризмом, причём, достаточно своеобразным - яхтенным. В рамках созданной им компании он организовывал не только индивидуальные и корпоративные яхтенные туры, но и довольно масштабные любительские парусные регаты. По работе мы с ним никак не пересекались, и он наверняка звонил по какому-то вопросу, далёкому от моего бизнеса. Поэтому, чтобы не отрывать сотрудников от работы посторонней болтовнёй, а самому без оглядки на других, в свободных бесхитростных выражениях выразить своё отношение к окружающей действительности и потрепаться на отвлечённые темы, я вышел из офисного помещения в курилку, по пути нажав кнопку приёма на мобильнике:

- Да, Кирюш, привет.

Как и следовало ожидать, из трубки донёсся знакомый голос с характерным оттенком чуть нарочитого ехидства, бывало, озадачивавший поначалу людей, впервые столкнувшихся с его обладателем:

- Привет, Дядя! Как жисть?

- Спасибо, х…ёво. Ощущение, что в последнее время крыша совсем съехала. Понять иногда не могу, где реальность, где вымысел.

- Как Вы, прямо-таки с места в карьер. Ну, не Вы один такой. Правда, другим ещё и деньги приходится платить за подобные радости жизни.

- Да уж, ну просто ох…ительную радость испытываю от всех этих глюков... А ведь в жизни никогда ни "колёс", ни иголок не пользовал. Видать, организм сам вырабатывает всю эту хреноту и потчует меня ей с определённой периодичностью. Ладно, нефига Вас тут грузить... Что же касается остального, работа и так далее - всё в порядке. В общем, как у Утёсова и его маркизы. Ваши-то дела как?

- Нормально! - как отрубил Кирилл и добавил с присущими ему нотками незлобливого сарказма:

- А Вам, Дядя, нужно побольше отдыхать, а то, небось, совсем заработались.

Это общение на "вы" между собой было нашей давней фишкой, ещё с институтских времён. Припоминаю один забавный случай той поры, связанный с данной манерой общения. Как-то мы всей группой перемещались из одного учебного корпуса в другой по территории института. Чуть впереди шёл преподаватель. Как обычно, в перерыве между парами у всех проявлялась повышенная активность, далеко не всегда связанная с учёбой. Кто-то грузил других своими проблемами, кто-то пытался умничать, развернув дискуссию о высоких материях, а кто-то с энтузиазмом обсуждал с заинтересованными лицами, как повеселее провести время после занятий. Короче, общение по интересам. И в каком-то из этих жарких дебатов в качестве одного из самых веских аргументов проскочила фраза: "А не пойти ли Вам на х...й!". Причём, озвучена она была достаточно громко, и шедший перед нами преподаватель сразу же обернулся, услышав её. До сих пор помню, насколько неподдельное изумление было написано на его лице. То ли он воспринял эту фразу применительно к себе и хотел было возмутиться, то ли просто был поражён столь учтивым обращением студентов между собой. Я не знаю, он тогда промолчал.

Кирилл же тем временем продолжал уверенным тоном и с выражением развивать тему заботы о моём душевном здоровье, расставляя акценты на каждом из произносимых им слов:

- Но знаю я ещё одно надёжное средство - надо выпить.

- Ну, конечно, а я чем занимаюсь ежедневно?

- Так я не про это, это - не в счёт, - скороговоркой выдал Кирюша, после чего, вновь чеканя слова, изрёк:

- Надо выпить вместе и выпить много!

- Угу, а потом пару дней депрессивный синдром пытаться запхать куда-нибудь поглубже. Но в принципе, возражений нет. Можно даже как-нибудь и на неделе, не дожидаясь выходных. У вас как вообще со временем? Если, например, в среду или четверг вечерком.

- Так вот, собственно, чего и звоню. С "выпить на неделе" - проблематично, но есть варианты. У нас тут как раз на днях начинается регата на Сицилии, по-моему, Вам рассказывал. В воскресенье старт первой гонки. А в ближайшие дни - беготня с решением последних организационных вопросов и отправкой народа в Италию. И самому надо на пару дней раньше других быть на месте и уже там всё подготовить и доорганизовать. Короче… есть тут одно свободное место в экипаже. Вот и решил позвонить и, как оказалось, очень кстати…

- Кирюша, я понял Ваш очень тонкий намёк на одно свободное место в экипаже, но не понимаю, что значит "кстати"? - перебил я. - Да и море у меня всегда вызывало определённую опаску, хоть в юности я и прочитал запоем кучу литературы о яхтсменах-одиночках и кругосветках в одиночку. Ко всему прочему, сами яхты я видел лишь на картинках, да на горизонте, грея пузо на песке. И чего мне там делать, в Вашем экипаже? Я даже не знаю, какую верёвку и когда тянуть.

- Так можно ничего и не тянуть, если нет желания. В этом экипаже - профессиональный шкипер, чемпион Украины. Лодка не сильно большая - круизник "Beneteau" 47,3 фута, в принципе, он один легко с ней справится. А те, кто в качестве балласта, могут и помочь, если сами того захотят. Он подскажет, когда и что делать. Но никто не заставляет, если не по душе роль матроса, можно и пузо греть на палубе, как Вы отметили. Ведь как ни крути - всё равно это отдых, регата любительская, и каждый сам выбирает, что ему любо. А почему сказал "кстати" - ничего лучше яхтинга не прочищает мозги.

Неожиданно привычные слегка язвительные интонации Кирилла приобрели иную окраску, чуть ли не романтическую, и он продолжил:

- Море, парус, солёные брызги... Конечно, это всё штампы, но после всей этой х...рни возвращаешься домой действительно новым человеком со свежим взглядом на жизнь. А ещё и ощущение опасности, но именно ощущение. На самом деле, яхтинг опасен не более чем езда на машине, а скорее, даже менее. Это только со стороны страшно смотреть, когда яхта идёт с большим креном. Кажется, вот-вот перевернётся, а на практике килевую яхту перевернуть - это ещё как постараться нужно. Сама конструкция современных лодок такова, что после оверкиля яхта сама принимает исходное положение безо всякого вмешательства извне. Так что, в действительности - опасности никакой. Ну, если только гиком по башке получить при смене галса. Но через это проходили почти все.

- Да-а, как-то Вы заставили меня призадуматься... Хотя у меня самого никогда бы и мысли такой не возникло, - чуть заторможенно ответил я, действительно неожиданно для себя если и не ухватившись за эту идею, то, по крайней мере, реально задумавшись над ней.

- Давайте, давайте - тут и думать нечего, решайтесь! Это как раз то, что Вам сейчас нужно. Да и времени почти не остаётся, - чуть напирая, гнул свою линию Кирилл. - К тому же, экипаж сборный, люди впервые увидят друг друга лишь на борту. А в Вашем случае это как раз и к лучшему. Новые знакомства только способствуют освежеванию сознания. А если вернуться к началу нашего разговора, то там, на месте, и займёмся починкой Вашей крыши. Причём, как на борту, так и на берегу. Там и разговоры поразговариваем, там и выпьем!

- Знаете, Кирюша, такое ощущение, что Вы меня убедили. Особенно последним доводом. Но встаёт вопрос с визой, всё-таки Италия - это Шенген, а времени остаётся меньше недели. Неужто успеете сделать?

- Есть свои наработки, правда, это обойдётся папаше Дорсету в лишних двести евро, не считая стоимости самого Шенгена, - в голосе Кирилла появились прежние знакомые интонации. - Для Вас принципиальны эти лишние пара сотен?

- Ну, они никогда не лишние, но уж как-нибудь переживём.

- Тогда сейчас присылаю по электронке список документов, которые требуются для получения визы, - продолжал Кирилл. - А чтобы они завтра же с утра пошли в работу, желательно сегодня к вечеру их подготовить и передать мне.

- Давайте, жду список, - ответил я, и тут меня как будто осенило. - Слушайте, а ведь я за каким-то лядом притащил сегодня с собой загранпаспорт, как чувствовал. Так что нарисую остальные бумажки и заброшу Вам весь комплект сегодня же. Вы до которого часа на работе?

- Ну-у, сегодня часов до восьми точно. Если нужно, могу и немного задержаться.

- Да нет, с пяти до шести буду, - заверил я. - Только давайте-ка побыстрее список.

- ОК! Через пару минут ловите на ящике. Если чего непонятно, сразу же звоните. Куда сбрасывать, как обычно, на geros?

- Угу, - промычал я в подтверждение.

- Ну, тогда привет, до вечера!

- Пока!